А. Брудный "История: Методологические проблемы"

В. Воропаева, Д. Джунушалиев, В. Плоских

"История Отечества:

Краткий курс лекций

По истории Кыргызстана"

Бишкек-Раритет Инфо- 2006

С. 3-11

  Что следует понимать под термином «история»? История - это бинарный (имеющий два значения) термин. Под «ис­торией» подразумевается:
1)реальный процесс существования человечества от доисторических времен до настоящего времени;
2)наука, изучающая этот процесс.
  А поскольку науки составляют предмет обучения, под историей подразумевают также учебную дисциплину.
  Эта наука сложилась на основе изучения вещественных продуктов человеческой деятельности и анализа повествований, т.е. рассказов реальных лиц и сообщений о реальных фактах. Таким рассказам часто сопутствовала оценка событий.
  На этой основе возникло представление о смысле происходящего с людьми.
  Археология ориентирована преимущественно на вещественные продукты деятельности. С течением времени они становятся носителя­ми повествований, закрепленных на глине (клинопись), камне, метал­ле, пергаменте, бумаге, пленке.
  И всюду рассказам о событиях сопутствует их оценка.
  Оценка их движения из прошлого в будущее.
  Развитие человеческой истории, согласно формационному подходу, непосредственно связано с производительными силами и производ­ственными отношениями. Последние образуют базис общества, а пра­во, религия, государство - надстройку над базисом. Общественно-эко­номические формации последовательно сменяют одна другую.
  Согласно цивилизационному подходу общество образовано совокуп­ностью цивилизаций, которые зарождаются, существуют и рушатся на определенных территориях планеты. Цивилизации могут взаимодейство­вать, а могут существовать независимо друг от друга.
  Среди схем цивилизационной интерпретации истории чаще других упоминаются следующие: китайская и индийская цивилизации, цивили­зации Ближнего Востока, здесь особо выделяется иудейская и ассиро-ва­вилонская, античная цивилизация (Древняя Греция и Рим), византий­ская, европейская, или западная, евразийская (включая российскую и центральноазиатскую), цивилизации индейцев (майя, ацтеки, инки).
  Цивилизации и общественно-экономические формации не исключают друг друга. Это различающиеся взгляды на один и тот же исторический процесс.
Закономерен ли он?
  К.Р. Поппер резко осуждает историзм - подход к истории, утвержда­ющий жесткую закономерную обусловленность прошлым настоящего.
  Сейчас большое значение придается наукам, взаимодействую­щим с историей. Особое значение для современной исторической те­ории имеют геополитика и теория социальных пространств.
Геополитический подход предполагает зависимость исторических судеб народов и государств от их географического расположения. Этот подход предполагает либо господство римленда - страны (или союза стран), владеющей морем, либо господства хартленда - «сер­дечника» материка. Так, в Римской империи господствовал римленд, а над Евразией - хартленд - Россия. В Pax Americana господствует римленд - Северная» Америка, которая стремится контролировать раздробленный на небольшие страны Евроазиатский мировой остров. Не исключено, что в будущем хартленд этого мирового острова вновь попадет под власть России или Индокитая.
  Сейчас особое значение придают понятию власти.
  Б.Л. Леви в небольшой книге «Варварство с человеческим лицом» писал, что в самом совместном бытие людей скрыто нечто, делающее Господина (вождя, руководителя, старейшину, владельца) необходимым и неизбежным. Прогресс, вне всякого сомнения, существует как форма поступательного движения к Злу. Современный тоталитаризм троичен в лицах - это технократия, секс и революция[1].
  Борьба социалистического и капиталистического блоков заверши­лась. Естественно, что возникла и сразу обрела популярность точка зре­ния, согласно которой история практически закончила свое существова­ние. Торжество рыночной экономики остановит всеобщее движение к Злу, заменив его Царством купли-продажи, локальных конфликтов, ску­ки и лжи. Но этот мир будет гуманнее мира пандемий и ядерных войн[2].
  Что же представляет собой история? Как говорит Вл. Левашов, «в самом слове «история» мы слышим как бы два смысла, причем совер­шенно противоположных. Это эволюция, сама историческая практика, движение в будущее; одновременно это также взгляд в прошлое, движе­ние вспять для установления причинно-следственных связей. Это ис­тория как понимание - то, на чем базируется историческая наука.

  Но все дело в том, что историческая практика всякий раз меняет образ прошлого и сам исторический процесс выступает как перманентная дина­мическая балансировка прошлого и будущего - в точке настоящего. Это точка вне времени...»[3].
  Можно сказать, что настоящее, из которого мы заглядываем в прошлое, есть иллюзорная вечность. Мы пытаемся стать по отношению к истории во внешнюю позицию, а что является внешним по отношению к истории как не вечность? Вечность - это пространство всех возможностей[4].
«Чтобы перемещаться в таком пространстве, переводя реальность из состояния потенциального (или, как сказал бы Хайдеггер, сокрытости) в состояние актуальности и присутствия, необходимо владеть осо­бой технологией... Это и есть движение из пространства вечности во время, в историю, в которой нужно родиться, чтобы её понять. Путеше­ственник, навигатор здесь неизбежно находится как бы сразу в двух пространствах: между вечностью и историей»[5].
  Но вернемся к материальным, вещественным элементам истории. Не случайно в поверьях многих народов подкова выступает как символ удачи. Это великий символ - подкова. Недаром о ней говорят, что она приносит счастье. Подкова - media, средство и посредник между живым существом и веществом, по которому пролегла дорога, протянулся путь.
  Не такова ли культура? Не является ли она вместилищем посредников?
  Отношение человека к человеку опосредовано языком, отношение человека к предмету труда - орудием труда, отношение человека к то­вару - торговцем. Даже отношение человека к Богу бывает опосредо­вано священнослужителем. В культуре отношение опредмечивается. Культура опосредует - это её способ существования. В процессе свое­го развития культура раздваивается. Происходит то, что синергетики называют бифуркацией.
  Предмет остается. Способ его изготовления, применения уходит в будущее. Самое краткое временное здесь - жизнь: подкова способна пережить и коня, и всадника. Но пути не исчезают. На них остаются отпечатки, следы.
  Историк рассматривает следы и руины. Он понимает: от прошлого остаются одни обломки. Говорят, что из них и слагается история.
  Верно ли это?
  Это смотря какие обломки.
  Михаил Бакунин говорил: от свободы нельзя отломить ни кусоч­ка - она вся окажется спрятанной в этом обломке.
  Следы истории, обломки прошлого часто стараются скрыть.
  Но как бы ни прятали обломки того, что осталось от происходивше­го на самом деле, они всё равно остаются, и их находят. Вот из таких обломков прошлого и складывается настоящая история, правдивое по­вествование о том, что было.
  Один из персонажей Олдоса Хаксли, alter ego, второе я автора, го­ворит о себе: «Я, должно быть, недостаточно цивилизован и предпочи­таю смысл. Поэтому если мне нужна философия истории, я обращаюсь к психологам»[6].
  А почему именно к психологам?
  Надо думать, не только потому, что исторический процесс включа­ет в себя мысли и поступки людей и даже состоит из них, но ещё и по­тому, что исторические факты с неизбежностью порождают собствен­ные оценки. Так они влияют на сознание людей. Люди неравнодушны к фактам. В особенности к историческим.
  Беда (но не вина) истории состоит в том, что она не в силах отка­заться от оценок. А «урок, преподнесенный нам интеллектуальным развитием человечества, ясен: науки оказались плодотворными и, следовательно, в конечном счёте - практически полезными в той мере, в какой они сознательно отходили от древнего антропоцентризма в понимании добра и зла. Мы сегодня посмеялись бы над химиком, взду­мавшим отделить злые газы, вроде хлора, от добрых, вроде кислоро­да. И хотя химия в начале своего развития понимала такую класси­фикацию, застрянь она на этом, - она бы мало преуспела в изучении веществ»[7]. Но история имеет дело не с веществами, а с существами. Человеческими существами.

  Позитивное научное знание предполагает именно безоценочный подход и может гордиться полученными результатами. Мощь челове­ка они усилили неизмеримо. С.С. Брюхоненко, который сорок с лиш­ним лет тому назад весьма убедительно показал, что человек прямо зависит от технических средств, которыми он может располагать, и именно поэтому свобода человека неминуемо обратится в угрозу для существования человечества. Мысль о том, что индивид сможет угро­жать существованию целой популяции, тогда казалась странной, позже - маловероятной, но сейчас она уже маловероятной не кажется. Таков опыт террора в XX веке. Индивид может быть очень опасен. И не только пото­му, что он безумец или злодей по натуре (есть такие), не только потому, что он утратил критическое отношение к своим мыслям и поступкам, по­тому что он может располагать неконтролируемыми возможностями. Тут и здравый смысл - не гарантия. Большие группы людей проконтролиро­вать индивида не могут.
  Есть, конечно, надежда на малые группы.
  Утверждают, что малые группы могут иметь преимущество и с гене­тической точки зрения. Когда перечисляют наиболее творческие перио­ды человеческой истории, неизменно упоминаются Иерусалим VIII века до нашей эры, Афины VI века до нашей эры, Флоренция XIV века нашей эры. И в каждом случае мы имеем город, численность населения которого по нынешним меркам совсем невелика, а площадь города и вовсе мала. А напряжение большого ожидания, видно, было очень велико. Какая концентрация духовных сил достигалась за сто с небольшим лет!
Но является ли человек главной фигурой исторического процесса?
  Да. Именно люди делают историю. Здесь имеются в виду не толь­ко и не столько исторические личности, сколько особенности и свойства самого человека и мира, в котором он живет.
Что есть история как реальность? История - это движение челове­чества по стреле времени. Факт существования системы «прошлое -настоящее - будущее» не вызывает сомнений. Проблема состоит лишь в связи между прошлым, настоящим и будущим. От того, како­ва эта связь (если она есть), зависит, удастся ли людям расширить сферу своих возможностей, продлить существование человечества в обозримом будущем.
  Существование человечества есть проявление и следствие его жизнеспособности.
  Высокая жизнеспособность человечества издавна определялась четырьмя неравнозначными факторами.
  Первый фактор - реализация способности к труду и способности проектировать и использовать продукты труда.
  Второй фактор - наличие кладезя природных ресурсов, позволяюще­го черпать энергоносители и находить возобновляемые источники средств к существованию.
  Третьим фактором была известная популяционная разобщенность - ведь эпидемия чумы в Европе до XVI века вообще никак не могла по­влиять на жизнь миллионов людей, населявших обе Америки. Отдель­ные заболевания, которыми страдали жители американского континен­та, оставались по существу неизвестными в Евразии. А для сотен миллионов жителей Азии оставалась неведомой сонная болезнь, они понятия не имели о мухе це-це. Деяния Ци Ши-хуан-ди не только никак не затронули жителей тогдашней Европы, но по существу вообще оста­лись для них неизвестными.
  И, наконец, четвертый фактор. Это базисный фактор - способ­ность человека к самовоспроизведению, половой отбор, производство человека человеком. Это первооснова, вне которой несущественны все остальные. И, напротив, все остальные так или иначе способны по­влиять на неё.
  Человечество сейчас переживает переломный момент. Значение четырех факторов может сменить знак на противоположный.
Первый фактор включает способность проектировать и созда­вать орудие защиты и нападения. Он обратился в способность со­здавать абсолютное оружие, угрожающее самому существованию человечества.
  Второй фактор всегда был связан с опасностями экологического порядка. Теперь уже ясно, что у кладезя природы оказалось двойное дно. Но экологическая опасность, когда она осознана, может быть и снижена. Бесспорно, уголь и нефть не возобновляются в недрах нашей планеты по мере того, как эти вещества добывают. Атомная энергия опасна как таковая - ошибки в её" использовании чреваты роковыми последствиями, а людям свойственно ошибаться.

  Значение третьего фактора изменяется на наших глазах. Отчаянные попытки сохранить те или иные формы разобщенности, уничтожать людей по этническому и классовому признаку, воздвигать идеологиче­ские, религиозные, политические и этнопсихологические барьеры - всё это было в XX веке, и оказалось безрезультатным. Может иметь продол­жение и в XXI веке.
Вообще в XX веке человечество поспешно повторило пройденное: от рабства до попыток заглянуть в будущее, в золотой век. Будет ли этот процесс продолжаться или он уже остановился? Ведь наступление XXI века - 2001 год - рубеж условный.
  На смену разобщенности приходит рост масштабов информацион­ного контакта. Нельзя исключить, что контакт этот сможет принести и известную пользу. Но его значение следует оценивать с осторожностью.
  Четвертый фактор продолжает существовать как иррациональный и неуправляемый. Необходимость управлять им, тактично именуемая «планированием семьи», еще не оказала влияния на исторический про­цесс.
  Многое зависит от самих социальных систем.
  В настоящее время мы адаптируемся к системе, не претендующей на полную разумность. Ушедшая в прошлое система, которая не уста­вала взывать к прогрессу и разуму, на деле отдалялась от разума с каж­дым годом своего существования. И это было одной из главных причин того, что она пыталась оставить на страницах истории все больше «бе­лых пятен», а потом треснула, как полярная льдина, и ее обломки все дальше отплывают друг от друга.
  Нет сомнения, пресловутые «белые пятна» истории — это обесцвечен­ные кровавые. И вот, есть люди, которые хотят вернуть им прежний цвет, окрасив их свежей кровью. В этом опасность экстремизма. Не менее опасна ложь о прошлом, какими бы лозунгами - демографическими, коммунистическими, националистическими - она не прикрывалась.
  Можно ли бороться с пороками прошлого, используя порочные методы? По всей вероятности, нельзя. И само обращение к прошло­му - какую цель оно преследует?
  Эжен Ионеско говорит: «Все литераторы и почти все драматурги изоб­личают зло, несправедливость, отчужденность, болезнь вчерашнего дня. Они закрывают глаза на сегодняшнее зло, а прошлое зло больше изобли­чать нечего... Так можно лишь скрыть новую болезнь, новую несправед­ливость, новое мошенничество». Великий драматург прав. Это про нас.
Подведем некоторые итоги.
  Общепринятой исторической теории нет. Нет и точного понимания отношения история - человек.
  Широко обсуждается следующий дискурс: «Если история не обла­дает смыслом, то личная судьба не существует».
  Тут есть три варианта.
Первый: никакого смысла в истории вообще нет. Процесс есть, но отсюда никак не следует, что он осмыслен или что жизнь его участни­ков осмыслена - отнюдь! В существовании человека столько же смыс­ла, сколько в существовании рыб и слонов или динозавров.
Второй вариант: процесс развития человечества существует, дви­жутся в будущее классы, нации, государства. Вписаться в движение тех социальных образований, которые имеют наиболее яркую истори­ческую перспективу - вот решение проблемы осмысленности индиви­дуального существования.
  Но есть и третий путь. Жан Маритэн[8] полагает, что история обладает «собственной финальностью», которая придает ей смысл: возрастающее овладение силами природного материального мира; совершенствование человеческого бытия (путем развития цивилизации и культуры, главные факторы тут- наука, философия и искусство); актуализация возможнос­тей, заложенных в природе самого человека. Его силы и потребности лежат в основе цивилизации, и она совершенствуется, чему конца не видно. Особо коснемся истории Кыргызстана.
Хронотоп (в смысле, придаваемом этому термину М. Бахтиным) кыргызской истории образуют современные цивилизации. Особый инте­рес представляет для нас цивилизация, историческое пространство кото­рой простирается в Восточной Европе, Кавказском регионе, Северной и Центральной Азии, а историческое время еще предстоит определить. Во всяком случае, недавние исследования показали, что генетическое род­ство даже различных по антропологическим, культурно-языковым и иным параметрам народов выражено как будто бы более отчетливо, чем это предполагалось ранее, и это позволяет задуматься над предпосылка­ми процессов, которые стали развертываться в исторически гораздо бо­лее поздние времена. Речь здесь идет о евразийской цивилизации.

  Распад СССР привел, в сущности, к появлению пятнадцати «но­вых СССР» - поменьше. Часть из них расположена на территории бывшего Туркестана. Почему бывшего? Потому что Туркестан фактически политически распался. Восстановился ли он? Современ­ная история показывает, что единство более выгодно большим и сильным, чем небольшим и слабым. Слабые и мелкие объединяют­ся чаще всего в сказках. В притчах. Их надо уговаривать, им надо объяснять, их приходится заставлять. В жизни они предпочитают не­зависимость друг от друга.
  В этой связи особый интерес вызывает латиноамериканская мо­дель. Сходство с Туркестаном (общность языка, веры, исторических судеб народов, отрыв от метрополии) здесь имеется. Но - и это геопо­литическая проблема - осуществилась бы исторически нынешняя Ла­тинская Америка, если бы Испания была расположена на американ­ском континенте? А ведь Россия расположена большей частью в Азии. «Латиноамериканская метафора» удачно дополняется и «метафорой Солнечной системы». Планеты притягиваются к Солнцу, а не друг к другу. Большее притяжение к метрополии, чем друг к другу, имеет место в странах Центральной Азии. Отсюда и идея Евразийского (или Евроазиатского) союза.
  Могут ли выйти на историческую арену новые силы, может ли пе­рераспределиться значение уже известных? Согласно китайской кон­цепции XXI века, производство будет сосредоточиваться в Китае и в странах Востока, ресурсы будут вносить в мир Россия сопредельные страны, интеллект сосредоточится в Европе, а финансовым центром мира останутся США. Положение Центральной Азии в этом случае будет определяться тем, что она граничит с Китаем. По ней пройдут новые дороги. Недаром Наполеон говорил, что вся тайна цивилиза­ции - в путях сообщения. В дорогах.
Центральная Азия, через которую шел Великий Шелковый путь, это знает. Ей, может быть, и предстоит дать ответ на вопрос о буду­щем евразийской цивилизации.

А. Брудный,

член-корреспондент HAH KP,

доктор философских наук, профессор