Нурбулат Масанов, Игорь Савин.РОССИЯ В КАЗАХСКИХ УЧЕБНИКАХ ИСТОРИИ

Старые и новые образы в современных учебниках истории.//под.ред.Ф.Бомсдорфа,Г.Бордюгова. М.-2003.С.-301-312.

Новейшая историография Казахстана в период после обретения независимо­сти концентрируется на изучении нескольких тем, и все они самым непосред­ственным образом вовлечены в общественные дискуссии дня сегодняшнего. Это было отмечено ещё 13 лет назад во вступительном слове «К вопросу о территориальной целостности Казахстана» У. Джанибекова на республикан­ской научно-практической конференции «Территория Казахстана: история и современность»: «... Исторический опыт, понимаемый как синтез истории, представляет сегодня не только научный, но, прежде всего, практический, политический интерес» (1).
                                                        Особый путь цивилизации
Первая из таких тем — это вопрос о роли кочевой цивилизации в мировой истории. Политическая подоплека исторических сочинений и историко-публицистических эссе на эту тему — доказать европейцам, что кочевничество — это особый путь развития цивилизации в определенных условиях и нельзя смотреть на культуру номадов как на недоразвитую, по сравнению с европей­ской. За этим положением просматривается желание предстать в глазах ми­рового сообщества и ближайших соседей не в привычной роли «младшего брата» под патронатом России/СССР, а в качестве самостоятельного субъекта исторического развития.
Например, «Концепция становления исторического сознания в Респуб­лике Казахстан», разработанная Национальным Советом по государственной политике при Президенте Республики Казахстан, подозревает традиционную советскую историческую науку в приверженности «моноцентристскому ми­ровоззрению, согласно которому достижения человеческой культуры и тех­ники приписывались исключительно европейской цивилизации. Богатейшее культурное  и  историческое  наследие народов Востока оценивалось как архаичное, традиционалистское, патриархальное». Традиционным для историков суверенного Казахстана стало определение господствующей ранее методоло­гии как «одномерной установки на толкование отечественного летописания сквозь призму истории доминирующей нации, «мессианской идеи домини­рующего этноса» (2).
Вполне логичным в духе данной концепции выглядит стремление совре­менных казахстанских учёных обособиться от традиций советской историче­ской школы и стать независимыми участниками процесса исторических ис­следований. Макаш Татимов, учёный-демограф, член национального совета по государственной политике на научно-практической конференции «Россия и Казахстан» заявил: «Нашу историю может написать только наша интелли­генция. Я думаю, что мы в скором времени немножко оторвёмся от россий­ской зависимости». Далее, обращаясь к Кляшторному, известному востоко­веду, написавшему много книг об истории кочевников, М. Татимов добавил:
«Далее Вы, являясь самым образцовым историком, ещё не вырвались из этого плена (этноцентризма). Самый лучший историк, с моей точки зрения, это Гумилёв, я преклоняюсь перед ним. Я призываю Вас быть верным традициям именно великого ученого Гумилева, а не Солженицы­на. Мы должны думать именно таким оброзом»(3)
                      История взаимоотношений России и Казахстана
Естественно, что наиболее актуальной темой, в рамках которой реализовывались упомянутые интенции — это история взаимоотношений России и Казах­стана на протяжении нескольких веков. Этой теме посвящено огромное ко­личество публикаций, научных, околонаучных и псевдонаучных дискуссий. Начало её разработки было положено ещё в недрах исторической науки со­ветского Казахстана на рубеже 1980-х — 90-х гг. В ту пору представители академической общественности были более выдержанными в своих заключе­ниях и старались избегать однобоких оценок. Вот, например, выступление Д. И. Дулатовой, доктора исторических наук, заведующей кафедрой истории Казахской ССР Казахского ГУ им. С. М. Кирова на «круглом столе», прохо­дившем 27-28 июля 1990 г. в Институте истории, археологии и этнографии им. Ч. Валиханова АН Казахской ССР:
«Пора, наряду с объективно-прогрессивными сторонами (присоедине­ния — Авт.), показывать во всей полноте и ужасающие последствия деяний царских колонизаторов. Кровавая колониальная политика цариз­ма принесла неисчислимые страдания не только порабощенным наро­дам, но и русскому народу».
Спустя несколько лет даже научные суждения стали более безапелляци­онными. В качестве примера можно привести фрагмент выступления учёных историков из Чимкента профессора Атауова и доцента Ибраева на республиканской межвузовской научной конференции:
В 1480 г. с помощью Касимовского ханства получило национальную зависимость Русское государство. С первых дней своего существовав это молодое государство проявило свои имперские амбиции, рассматривая всю территорию Золотой Орды как свою собственную» (4).
В дальнейшем «новое прочтение» истории взаимоотношений Росии и Казахстана превращается иногда в сплошной поток обвинений России в агрессивности по отношению к Казахстану: «... Мы знаем, по китайским  источникам, что Россия специально провоцировала джунгарское нашествие, чтобы потом спасать казахов» (выступление М. Татимова на уже упоминавшейся конференции). «Русские никогда не занимались облагораживанием своих лесов и степей, а всегда пытались урвать что-нибудь у соседей» (из кн писателя А. Алимжанова, вышедшей в 1991 г.), «... завоевывать чужие земли- национальный признак русских» (из книги карагандинского учёного Абилева, рекомендованной Министерством просвещения Казахстана в качестве учебника истории). «Для русских шовинистов всё легко и просто. Им XVIII в. и по сей день мерещится одно и то же: русский солдат моет сап в Индийском океане» (5).
Несогласие с выводами о положительной роли России в истории Казахстана иногда приводит к обвинению историков, допустивших такие выводы в непрофессионализме. Так, эпитета «ученого-фальсификатора» удостоился В. О. Ключевский за то, что допускал в своих трудах сентенции вроде «на этот (казахи) обязан своим существованием России,... колонизация — благо для него» (6).

Частично подобные настроения проникли в содержание современных учебных программ по истории и учебной литературы. Разумеется, авторы учебников более осмотрительны, чем публицисты, и не допускают однобоких суждений, однако, общий вектор толкования роли России в казахской истории таков, что в основе стремления России развивать отношения с Казахстаном лежит не желание помощи из бескорыстного добрососедства (что подчёркивалось ранее), а жёсткий своекорыстный расчёт. Подобное прагматическое видение российско-казахстанских отношений, на наш взгляд, более продуктивно и беспристрастно, с точки зрения объективного раскрытия хода и исторических процессов. Нельзя только забывать, что, если речь идёт об учебной литературе, историкам нужно учитывать воспитательные и мировоззренические функции своих текстов, на основе которых у казахстанских школьников формируется восприятие соседних государств и народов.
Для примера рассмотрим три века российско-казахстанских отношений как они предстают в школьных и вузовских учебниках, изданных в Казахстане. Речь идёт, прежде всего, об учебниках по истории Казахстана, так специальных учебных пособий по истории России в Казахстане не издается  и для изучения соответствующих разделов истории используются учебники, изданные в РФ.
Сразу следует оговориться, что нас в данном случае не интересует исто­рическая достоверность предлагаемых в учебниках фактов, обоснованность используемых их авторами интерпретаций событий и дидактическая состоя­тельность и эффективность применяемых в учебниках форм изложения мате­риала. Предметом нашего анализа является только образ России как субъекта российско-казахских отношений, создаваемый в рассматриваемых учебни­ках, риторические средства повествования, с помощью которых он конст­руируется, а также возможное влияние этого образа России на восприятие современных общественно-политических реалий, как российских, так и ка­захстанских. События {VIII-XIX вв. рассматриваются в учебнике Ж. К. Касымбаева «История Казахстана» для 9-го класса, выпущенного в 1995 г. в Алматы (7). Основным событием этого периода стало начало объединения части казахских земель и Российской империи. Ранее этот процесс назывался преимущест­венно как «добровольное вхождение», сейчас — спектр  применяемых терми­нов более широк. В данном учебнике говорится о «принятии подданства» (С.9), отмечая, что «в сложившейся ситуации альтернативы этому решению не бы­ло» (С. 10). С самого начала подчёркивается вынужденный для Казахстана характер принятия подданства России и амбивалентная суть последствий этого шага: «Акт о подданстве сыграл определённую роль в ограждении ка­захов от непрекращающихся вторжений джунгарских войск, хотя дал воз­можность царизму решительнее, последовательнее проводить политику постепенной колонизации казахских земель» (С. 14). Ещё отчетливее «своеко­рыстие» России видно в следующем предложении: «Под видом защиты каза­хов Россия наращивала военно-оборонительный потенциал в районе Верхнего Прииртышья и алтайских горно-заводских предприятий» (С. 17). Далее возникает ещё один момент, который в дальнейшем будет часто присутство­вать в характеристиках России как партнёра и союзника казахских племён: неравнозначность такого партнерства — Россия предстаёт могучим и ковар­ным завоевателем, а казахские племена — слабыми и простодушными:
 «...военно-оборонительные укрепления, объективно сыгравшие заметную роль в защите казахов в период нарастания джунгарской агрессии, в последующем стали опорными пунктами правительственной колони­зации обширного края, богатого природными ресурсами. Казахи же, занятые изнурительной войной с Джунгарией, к тому же, пола­гая, что крепости с постоянными гарнизонами, артиллерией смогут стать для них опорой в трудное время, не препятствовали их строительству» (С. 17).
Так же не раз говорится о том, что Казахстан находился «в тисках двух держав (империй) России и Цинской» (С.31, 34).
В предлагаемых школьникам вопросах на закрепление материала роль России также предстаёт довольно однозначной: «Какие факты детелъствуют о расширении колониальной политики России в крае?» (С .19),«В чём проявлялся колониальный характер русско-казахской торговли?» (С.30). Нельзя сказать, чтобы все вопросы были посвящены только колониальному характеру российско-казахстанских отношений; большинства них касаются внутриказахских политических и экономических процессов. Но нет, при этом, ни одного вопроса, в котором бы мотивы и чины действий России в Казахстане были бы представлены в поле тельном свете.
В дальнейшем делается вывод о «политической зависимости значительной территории Казахстана от Российской империи» как о «главном факт негативно отразившемся на развитии казахско-русской торговли» (С и все последующие события во взаимоотношениях России и Казахстана ходят под знаком влияния этого фактора. О колониальном стремлении хвату казахских земель как о главным побудительном мотиве активности России в Казахстане говорится не раз (С.ЗО, 41, 45, 56, ПО, 111). В целом  апелляции к колониальным захватам присутствуют во всех оценках значения и последствий присоединения Казахстана к России:
«В середине XVIII века в политическом и экономическом развитии Казазахстана произошли серьёзные перемены. Несмотря на колонизаторский характер земельной политики царизма казахско-русские торговые связи, а также взаимоотношения Казахского ханства с соседними странами развивались во взаимовыгодном направлении. Политика российского правительства, результатом которой было сужение диционных  кочевий казахов, означала начало аграрного завоевания Казахстана» (С.ЗО).
«Те позитивные преобразования, которые начали осуществляться в с образования, торговли, не могли изменить общую колониальную на ленность политики царизма в регионе» (С. 45).
«С момента принятия российского подданства судьба казахского рода ещё теснее переплелась с судьбой народов России. В хозяйственной, политической, общественной жизни казахского народа  происходят важные явления. Распространяется оседлость, закладываются основы промышленного и сельскохозяйственного развития, расширяется торговля, отдельные сферы культуры. Но развитие Казахстана шло в русле колониального влияния. Казахский народ был политически и экономически бесправным» (С. 111).
При этом в тексте немало говорится о содержании происходящих изменений в казахском обществе после принятия подданства России. И по контексту IV понять, что эти изменения явились положительными по своему значению для Казахстана. Но нигде в рамках одной фразы не выявлена роль России в этих положительных изменениях. Есть только одна сентенция, в отношении которой сосуществуют «положительность» перемен:
«Большинство казахского населения положительно относилось к про­исходящим переменам, т. к. казахи испытывали большую потребность в выходе на российский рынок, заключении военного союза и получения помощи от России перед лицом джунгарской агрессии» (С.110).

В учебнике немало страниц посвящено дружбе и сотрудничеству русского и казахского народов, которые несколько диссонируют общему фону хактеристики России как государства «Дружба казахского и русского на­дое не ограничивалась сферой хозяйства и культуры. Она окрепла в борьбе джунгарским нашествием, против гнёта кокандских правителей, других внешних сил. Это проявилось и в совместном отпоре нашествию войск Наполеона» (С.65). Далее красочно описывается участие казахских джигитов Отечественной войне 1812 г. и восхищение русских офицеров своими казахскими товарищами по оружию. С особым вниманием исследуется место казахов в крестьянской войне Е. Пугачева и примеры боевого содружество казахских и русских угнетённых слоев. Немало место уделено также пактам в сфере культуры: пребывание Пушкина и Жуковского в Оренбурге писание ими культуры и быта казахского народа, благожелательные отзывы о   казахах русских путешественников и чиновников (В. Даль и др.).
Подводя краткие итоги, нужно отметить, что наиболее часто употребительным выражением для описания характера взаимодействия России и Казахстана в описываемый период является «подданство», что, конечно же, не предлагает равных взаимоотношений. Причём, на наш взгляд, преимущественное употребление только этого термина, позволяет автору избежать дихотомии между прежним советским «объединением» и не вполне достойным суверенного государства «присоединением». В тексте данного учебника особо подчёркивается подчинённый характер казахов в российско-казахском альянсе и вынужденный характер этого шага. Россия предстает прагматичны        гигантом с корыстными намерениями, на фоне разрозненных и доверчивых
казахов. Объективно отмечаются разные по своему значению для Казахстана
последствия присоединения — как положительные, так и отрицательные. Но особо оговаривается, что планы России, прежде всего, касались колонизации и присвоения казахских земель. Специально оговаривается отсутствие вражды
между русскими и казахами на частном уровне, правда, это не касается
казахов. Подчёркиваются культурные связи между народами, с почтением
говорится о представителях русской литературы и науки.
Таким образом, на наш взгляд, можно говорить о том, что образ России учебнике подан таким образом, чтобы подчеркнуть захватнический характер колониальной политики российского государства и отсутствие противостояния с русским народом. Таковой образ представляется нам наиболее уместным с учётом сегодняшних реалий: в середине 1990-х гг. легитимация новой казахской элиты сопровождалась широким распространением идеологии «ос­вобождения» от колониальной зависимости при учёте факта проживания в республике большого количества людей, считающих русскую культуру близ­кой себе или даже родной. Созданный в упоминаемом учебнике образ России как нельзя лучше вписывается в данную схему. Только нужно отметить, что отсутствие в тексте учебника положительных ассоциаций, связанных с Рос­сийским государством, может влиять на восприятие казахстанскими школь­никами современной Российской Федерации, тем более, что в последние годы в ткань идеологии нынешней России всё больше вплетается идея преем­ственности российской государственности.
Данный учебник относится к середине 1990-х тт. Было бы интересно по­смотреть, как подаются эти же темы в более современных изданиях. В учеб­нике «История Республики Казахстан» авторов Аманжола Кузембайулы и Еркина Абиля, выпущенном в 2003 г. (8), взаимоотношения с Россией описы­ваются в следующих главах и параграфах (выборочно):
Тема 11 «Начало колониальной политики России в Казахских степях», включающая в себя параграфы «Принятие Российского протектората», «Ко­лониальная политика России в Западном и Северном Казахстане»;
Тема 12 «Антиколониальная борьба казахов конца 18 — начала 19 веков»;
Тема 15 «Национально-освободительная война казахского народа 1824— 1864 гг.», параграфы «15.1. Колониальные мероприятия России в Среднем и Младшем жузе в 1822-1824 гг.», 15.2. «Начало национально-освободительной войны 1824—1837», 15.3. «Объединение казахских войск под руководством Кенесары Касымулы и восстановление казахского ханства (1837-1841)», 15.4. «Наступление русских войск и гибель Кенесары (1841-1847)», 15.5. «За­вершение завоевания Казахстана».
Такую же тематизацию учебного материала можно отметить и в других пособиях. Например, в учебнике К. Рыспаева «История Республики Казах­стан», выпущенном в 2002 г. (9) глава 6 так и называется «Казахстан — коло­ния Российской империи», и в ней уже в названии первых двух параграфов — 1. «Принятие казахами Младшего и Среднего жузов подданства России. На­чало колонизации», 2. «Усиление двойного гнёта. Внедрение новой системы управления» — намечен основной вектор изложения событий того периода. В учебнике Г. В. Кана 2002 г. « История Казахстана» (10), рекомендованного для студентов, раздел 5 так и называется « Процесс колонизации Казахстана Россией».

Как видим, единственным нововведением, по сравнению с учебником 1995 г., выглядит использование в одном из пособий термина «протекторат». Общая же направленность интерпретации событий, сформированная в сере­дине 1990-х гг., сохраняется.
Последующий период в истории Казахстана — конец XIX — начало XX в. — рассматривается в учебниках истории для 10 класса. Для нашего рассмотрения мы избрали учебник М.К. и И.М. Козыбаевых 1997 г. выпус­ка (11). В нём продолжает реализовываться подход, который мы уже наблю­дали применительно к более раннему периоду. Относительно объективно освещаются события, с разных сторон оценивается значение тех или иных исторических явлений, но при этом особое внимание уделяется отрицатель­ным последствиям колонизации для казахов:
«В начале XX в. форсированными темпами шла дальнейшая колонизация азиатского Востока России. Только в 1907-1912 гг. было переселено из европейской части страны 2 млн. 400 тыс. человек. Масштабно шла ко­лонизация и в Казахстане. Царизм создал переселенческий фонд, лишив ка­захов к 1916 г. 40 млн. га лучших земель, вытеснив их в бесплодную степь и горы» (С. 17).
В некоторых местах говорится о политике «геноцида царизма» по отноше­нию к Казахстану (С.ЗО). Вообще, тема предвзятости «Центра» по отношению к Казахстану и тема нежелания «Центра» предоставить политическую независи­мость республике станут весьма важными в изложении этих авторов:
«Военно-коммунистические методы разрешения национального вопроса, стремление большевиков к созданию унитарного государства, автоно­мии только на советских началах не позволили использовать националь­ный фактор для подлинного возрождения российских этносов» (С.45).
В учебнике весьма обстоятельно рассказывается о внедрении ростков нэпа в Казахстане, об объединении большинства территорий, населённых казахами, в составе Казахской СССР. Подробно перечисляются стройки периода инду­стриализации. При этом всегда подчёркивается, что применительно к Казах­стану все эти события имели свою ещё одну дополнительную негативную особенность (разрушение традиционного уклада, привычной для казахов сис­темы труда, ослабление национальных традиций. Подробно описываются процессы взаимного отчуждения внутри казахстанской партийной организа­ции «европейцев» (присланных из центра кадров) и «националов» (мест­ных) (С. 109). Полностью приводится письмо Л. Троцкого Г. Сокольникову из Алма-Аты 1927 г., где тот передаёт мнение казахов-партийцев о пренебрежении присланных из центра кадров по отношению к местным товарищам (С. 109). Особо отмечается тот момент в письме, где говорится о разном отношении первого секретаря Компартии Казахстана Голощекина к «русской деревне» и «казахскому аулу», и о знаменитом призыве последнего «пройтись маленьким октябрём по аулу». При этом, не даётся никаких комментариев — у школьни­ков может сложиться мнение, что подобное отношение к казахам и Казахста­ну есть неотъемлемое качество руководителей из «российского центра».
Говоря о коллективизации и о «советизации аула», авторы отмечают, что «к конфискации и выселению, по существу, физическому вымиранию, были приговорены наиболее опытные, грамотные люди (почти 75 процентов от общего числа баев) зрелого и пожилого возраста, выполнявшие хозяйственно-регулятивные функции в обществе, во многом выступавшие гарантом жизне­обеспечения общины» (С. 145).
Несомненно, все эти события имели место, и авторы имеют право на по­добную интерпретацию событий. Однако в учебнике не может быть представ­лена только одна точка зрения, при знакомстве с которой создаётся впечатле­ние, что «российский центр» действовал подобным образом не потому, что желал установить новый тип социальных отношений в разных регионах (со всеми ошибками), а потому, что желал причинить как можно больше горя Ка­захстану и казахам. Для сравнения, в другом учебнике (правда, для студентов) события того же периода освещаются в том же ключе, но без стремления соз­дать у учащихся яркой отрицательный образ безжалостного «российского центра» (12).
                                               Освоение целины в учебниках истории

События середины XX в. также дают немало тем для выяснения образа России в российско-казахстанских отношениях. В данном случае, исследуем это на примере учебника «Истории Казахстана» для 11 класса 1996 г. выпуска (13). Одной из важных тем, рассматриваемых в этом курсе истории Казахстана, и влияющей на формирование образа России (представляемой в виде СССР), является освоение целины. В процессе освоения целинных земель произошли существенные изменения в социально-экономической и культурно-демогра­фической структуре республики. Если ранее, в советский период, эти темы трактовались как однозначно положительные, то теперь палитра взглядов на это историческое явление расширилась. В начале 1990-х гг., казахские пуб­лицисты не жалели сил, чтобы подчеркнуть отрицательное влияние освоения целины на различные отрасли хозяйства и на различные стороны общества. Позже ситуация несколько сбалансировалась, и сегодня в научной и учебной литературе положительные и отрицательные оценки целинной эпопеи допол­няют друг друга, позволяя более полно воспроизвести историческую реаль­ность.

Например, в учебнике «История Казахстана», 1996 г. выпуска, повество­вание о самом ходе распашки земли, введении новых земель в оборот и т. д. ведётся в спокойном тоне, без обязательного для советского периода славо­словия по поводу невиданных успехов. Отмечается, что было много просчё­тов в реализации политики освоения новых земель (ненужное превышение плана распашки, привлечение чрезмерного количества людей, разбазарива­ние выделенных средств и нерациональное их использование и т. д.). Специ­ально отмечается, что «во многих трудах и публикациях 50-80-х гг. освоение целинных земель представлялось как успех Коммунистической партии и Советского государства, без учёта множества просчётов, перекосов и перегибов» (С.37). Часто в тексте делаются промежуточные выводы о том, что «был нанесён непоправимый ущерб традиционной отрасли сельского хозяйства — животноводству. Падение уровня развития животноводства, в свою очередь, зело к недостатку мясных и молочных продуктов. Высока была текучесть кадров, особенно среди вновь прибывших» (С.37). Тут же приводится мнение исследователя  А. Тюриной (правда, без указания источника цитирования), что «... В конце 50-х и начале 60-х годов неокрепшую ещё экономику колхозов подорвали кабальными условиями реорганизации МТС и другими пагубны­ми для развития сельского хозяйства мерами. Это привело к резкому па­дению темпов производства сельскохозяйственной продукции в стране. Вместо запланированного на семилетку (1959-1965 гг.) прироста в 70 про­центов реально валовая продукция увеличилась всего на 15 процен­тов» (С.37).
Таким образом, подспудно читатель учебника подводится к выводу м, что освоение целины не оправдало возглавляемых на него надежд относительно увеличение продукции сельского хозяйства, хотя прямо об нигде не говорится.
Отдельно стоит рассмотреть вопрос о том, насколько сегодня в учебниках истории Казахстана освоение целины воспринимается как событие общесоветской, то есть, в том числе «нашей» казахстанской истории, а в какой ;ни эта эпопея представлена как результат «внешнего» воздействия или вмешательства союзного центра. На наш взгляд, в данном учебнике проводится именно последняя точка зрения. Так, проведённая накануне целинной эпопеи замена Ж. Шаяхметова на Пономаренко в учебнике иронично названа укруплением» и слово это закавычено. При этом подчёркивается, что реше­то было принято в Кремле «узкой группой лиц». Впечатление о том, что зная эпопея была чем то внешним, излишним и даже вредным по отношению к Казахстану усиливается благодаря приведению в учебнике вполне справедливых замечаний о том, что «акция по освоению целинных земель способствовала притоку населения из других республик, что привело к снижению национальных обычаев и традиций, к резкому сокращению количества в которых велось обучение на казахском языке, уменьшилось издание национальной литературы и периодической печати. В северных областях обострились языковые и демографические проблемы».

Глубокие изменения, произошедшие в Казахстане в период 1960-70-х гг. о освещаются в учебнике, отмечается рост городов, возникновение новых промышленных предприятий и т. д. Но у этих событий нет положительного ореола. Они рассматриваются, скорее, как процессы, приведшие к изменению демографической структуры общества: Все это неумолимо вело к разрыву между численностью и удельным весом коренного населения, с одной стороны, и представителей других национальностей — с другой. В 1962 году казахи составляли менее трети населения республики — всего 29 процентов, тогда как в 1897 году их было 85 процен­тов. Это не могло не сказаться на состоянии уровня национальной культуры и самобытности, роли родного языка». Очевидно, для более взвешенного общего впечатления от параграфа в конце его приводятся документальные материалы, воспроизводящие восторженные публикации прессы 50-х гг. о подвигах покорителей целины.
На наш взгляд, на примере этой важной для истории Казахстана XX в. темы можно сделать вывод о господствующих в казахстанской учебной литературе подходах к изображению образа России. Несомненно, образ России в совре­менных учебниках стал более сложным и многогранным. В его структуре сегодня представлены не только бескорыстное желание «старшего брата» помогать окраинным народам Российской империи, но и холодный прагма­тический расчёт и игнорирование особенностей и интересов самих «младших братьев», в данном случае казахов. Современные школьники имеют в своем распоряжении гораздо более разнообразные материалы, которые позволяют им сделать вывод о главном значении того или иного исторического события или явления. Вместе с тем, как нам кажется, в современные учебные тексты «перекочевали» некоторые приёмы интерпретации и подачи исторического материала, характерные для советских учебников, которые трактовали роль России преимущественно как положительную, замалчивая все те факты, ко­торые не «ложились» в данную канву повествования. В современных источ­никах мы найдем отголоски этих же приёмов, только со знаком «минус». То есть, если раньше в учебниках не было места ничему «омрачающему», «светлый» образ России, то теперь практически не встретишь пассажи, посвященные её положительной роли в истории Казахстана. Спору нет, все освещаемые события прошлого столь многогранны по своим мотивам, движущим силам и последствиям, что ни одному из них не­возможно предать однозначно положительный и отрицательный характер. В истории российско-казахстанских отношений немало страниц, которые до сих пор с болью отзываются в сердцах людей. На наш взгляд, задача авторов учебников состоит не только в том, чтобы донести до учащихся информацию о событиях далёкого или близкого прошлого, но и так её интерпретировать, чтобы у учеников не возникало соблазна отождествить современное государ­ство с мотивами и действиями его одноименного предшественника в прежние времена. Или, того хуже, искать в событиях истории аргументы для обвине­ния своих сограждан иной этнической принадлежности в грехах их «пред­ков». Сделать это возможно через подробные комментарии, в которых необходимо  объяснить конкретно-историческую природу тех или иных явлений, избегая недомолвок или умолчаний.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Казахстанская правда, 1990, 2 октября.
2. Концепция становления исторического сознания в Республике Казахстан. — Алматы, 1995.
3. Стенограмма научно-практической конференции «Россия и Казахстан», 16-18 фев­раля 1995 г. — М.: Российский центр стратегических и международных исследований, 1995.
4. Социально-экономические, идеологические и политические проблемы модернизации в Казахстане. Материалы республиканской межвузовской научной конференции 22-23 декабря 1993 г.—Алматы, 1993.
5. Статья Шернияздана Елеукенова в газете «Туркiстан», 1995, 11 октября.
6. Азия Даусы, 1993. № 12.
7. Касымбаев Ж. К. История Казахстана: Учебник для 9 класса общеобразовательной школы. 2-е изд., дополненное. — Алматы: Рауан, 1995.
8. Кузембайулы А, Абиль Е. История Республики Казахстан. (Рекомендована Мини­стерством образования и науки Республики Казахстан в качестве учебника для студентов). — Алматы, 2003.
9. Рыспаев К. История Республики Казахстан /Учебное пособие для студентов ВУЗов. — Алматы: «Билим» («Знание»), 2002.
10. Кан Г.В. История Казахстана: Учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. Алматы: Ар-каим, 2002.
11. Козыбаев М.К., Козыбаев И.М. История Казахстана. Учебник для учащихся 10 клас­са. 3-е изд., дополненное. —Алматы: Атамура, 1997.
12. Кан Г. В. История Казахстана /Пособие для студентов. — Алматы: Издательская группа «Казинтерграф», 1998.
13. Нурпеисов К., Аяганов Б., Жаксылыков Н. История Казахстана. Учебник для 11 клас­са средней школы. Издание второе, дополненное. (Утверждён Министерством образования РК). — Алматы: «Рауан», 1996.